К войне нельзя привыкнуть...

Более 30 лет отработала Ольга Васильевна Белоцерковец бухгалтером в отделе вневедомственной охраны Бежицкого района г. Брянска. Но она не только ветеран службы. Достаточно взглянуть на те награды, которые Ольга Васильевна бережно хранит: орден Отечественной войны 2-ой степени, медали «За оборону Москвы», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 г.г.», «Ветеран труда», «За доблестный труд», «За победу над Японией» и вторая медаль от правительства Монголии «За победу над Японией», медаль Жукова. Это - память о том, как выживали «всем смертям назло», отвоевывая родную землю по сантиметрам…

«Май. 1941 год. Закончился учебный год - я преподавала русский язык в школе одной из деревень Сычевского района Смоленской области. Каникулы всегда хочется провести дома, с родными. Вот и я, только отзвенел последний звонок, приехала в свою деревню Карскую, что в Калининской области находилась. Мне тогда и 20 не было. Мечталось все о хорошем, казалось, что жизнь только начинается и все самое интересное впереди. Но ведь мечты не всегда сбываются…

22 июня в дом к бабушке, где я ночевала, ранним утром прибежала мачеха и заплакала: «Оля, вставай. Война началась». И все завертелось, как в страшном сне. Председатель колхоза тут же созвал всех копать противотанковые рвы на станции Оленино. А у меня одна мысль в голове: как же теперь школа, мои ученики? На что председатель ответил, мол, какая школа, когда война на дворе. Это не шутка. Так время подошло к осени. Однажды прихожу домой, а там письмо от заведующей: срочно приступить к работе. В глубине души затеплилась маленькая надежда, что, может быть, еще все изменится и пойдет своим чередом. Но уже через месяц занятия прекратились.

В начале октября, отступая, в нашу деревню прибыл военный госпиталь с ранеными. Посмотрела я на них, и сердце защемило: голодные, немытые, бензина для машин нет. Мы с заведующей Кожеуровой Татьяной

Леонтьевной поехали на МТС бензин доставать, а потом – на поле с другими девушками картошку копать. К вечеру пришел начальник госпиталя. Поблагодарил за помощь и сказал: «Немцы-то уже в сорока километрах отсюда, а у меня - некомплект в штабе и в приемном покое, ночь даю на размышление». Тут и думать было нечего – утром с заведующей заявления принесли. Должность у меня называлась «старший писарь медицинской части 251-го полевого передвижного госпиталя, красноармеец». Больно уж почерк мой начальнику понравился, а Татьяну Леонтьевну распределил в приемную. Выехали на машинах и уже под Зубцовым попали в бомбежку. Страшно было: куда бежать, где укрыться от самолетов, казалось, не выживу. Но ничего.

В феврале меня перевели завделопроизводством в 103-ий хирургический полевой подвижной госпиталь. Работать приходилось сутками. Многие думают: если война, значит никаких документов не велось, не до того. Как раз наоборот. У нас с этим строго было. Записывала всех поступивших в госпиталь, с какими ранениями, куда переправлен. Только на каждого погибшего составлялось около семи справок. Но самое тяжелое – это похоронки родным. Боялась их очень. Даже писать было страшно. У самой вся семья на фронте: отец, сестра, брат, а мачеха и вторая сестра – в партизанах. Поспать удавалось часа три-четыре, иногда прямо за столом. Какая там помада, серьги, как показывают в кино. Помыться негде было, да расчесаться нечем.

Зима в 41-ом выдалась очень холодная. Наши-то в полушубках, валенках. Да и к морозам привыкшие. А немцы, рассчитывавшие закончить войну к осени, едва перезимовали. Отбирали у наших женщин пуховые платки, заматывались ими поверх пилоточек своих. Обувь у них была совсем тонкая, на деревянной подошве. Один пленный все показывал свои ботинки и говорил «Гитлер, капут!» Видно, понимал, что в таком наряде они долго не протянут. Мне же казалось, что этот кошмар никогда не кончится.

Уверенность появилась, когда Москву отстояли. 5 декабря, в день сталинской Конституции, была сильная пурга, видимости никакой. Это и помогло нашим войскам. Помню, что ночью свет прожекторов направили в сторону немецкой армии, чтобы ослепить, и как дали со всех орудий. Стоял страшный грохот. Приходилось кричать друг другу, если хотел, чтобы услышали. Утром мы узнали, что противник отступил.

А в 42-ом при наступлении на Калининском фронте попали в болота. Тылы наши отстали. Около месяца по пояс в холодной воде и на одних сухарях. Их с самолетов сбрасывали: раненым по 4 сухарика черного хлеба, а солдатам по 2. На сутки. Много тогда поумирало.
Однажды недалеко от нас разбился немецкий самолет. К нам привели обожженного летчика, чтобы подлечить. А когда пришел доктор и наклонился, чтобы осмотреть, раненый с криком «Юде! Юде!» набросился на него. Вот такая ненависть у него была…

Май. 1945 год. В это время наш госпиталь находилась в Латвии. Радость была огромной. Все плакали. Вечером начальник госпиталя устроил торжественный вечер. А потом, через несколько дней, – в Монголию в 17-ю армию Забайкальск-Амурского военного фронта. Там для меня война и закончилась. Да, за четыре года пришлось чуть ли не всю страну обойти. Даже заграницей побывала. Жаль только, что повод такой случился. Говорят, что к войне привыкаешь. Неправда все это. И страшно было, и жить очень хотелось. Молодые ведь были.

БРЯНСК.RU

Источник: Пресс-служба УВД по Брянской области

---

Два тунеядца напали на пенсионера в подъезде его домаВ Брянской области катастрофически не хватает рабочих рукАвтоинспекторы просят брянцев жаловаться на плохие дорогиНе забудем! Не простим!Главой Стародубского района избран Владимир КовалевНа ярмарках выходного дня брянцы расхватали картофельБрянская красавица и ее жених предстали перед судомБрянские любители роскошных авто заплатят 17 миллионов рублейНа выборах губернатора Брянской области победил БогомазВ Советском районе Брянска запланирован ремонт дворовСражаться за губернаторское кресло продолжат три кандидатаРоскомнадзор начал охоту на мат в СМИДенину предъявлено обвинение в злоупотреблении полномочиями