Токио наводит на людей страх

"Париж, я люблю тебя" вдохновил режиссеров всего мира слагать киносборники во славу городов. Пока в Нью-Йорке, Москве и Шанхае шлифуют рифмы признаний мастеров экрана, по экранам планеты шагает "Токио!" - три получасовых фильма о первом городе Страны восходящего солнца, жителям которого совсем не до любви. Дни.Ру побывали на премьере фильма в "Формуле Кино Европа" и увидели, почему Токио глазами Мишеля Гондри, Леоса Каракса и Джун-хо Бона внушает страх.

О чем: Под небом Токио, в столице мирового будущего, происходят престранные вещи, которые, впрочем никого не удивляют - на то оно и небо Токио. Девочка из японской провинции в один обыкновенный день понимает, что проще всего в этой жизни прикинуться стулом. Из канализации вылазит месье Дерьмо и, определив координаты своего местоположения, в следующий раз выходит из-под земли с полной сумкой гранат. Вирус аэрофобии приобретает размеры пандемии, и только сотрясение сердца вынуждает хикикомори (добровольных затворников) покинуть клетки домов.

Где-то мы это уже видели: схема-конструктор "несколько фильмов в одном фильме об известном мегаполисе" приобрела популярность на примере реверансов Городу всех влюбленных в картине "Париж, я люблю тебя".
Что-то новенькое: впервые нигилистический постулат "Жизнь - дерьмо!" прозвучал на большом экране.
Фильмы из этой серии: "Париж, я люблю тебя", "Истории Торонто", "Трудности перевода" Софии Копполы, "Я киборг, но это нормально" Пак Чхан-ука.

Восклицательный знак в титуле фильма должен насторожить всякого, кто готов зазвать в кино любителей аниме, сакуры и историй с "я люблю тебя" через запятую. По улицам Токио от французов Мишеля Гондри, Леоса Каракса и корейца Джун-хо Бона не бегают школьницы в гольфиках и юбочках, едва прикрывающих трусики, душистые лепестки не парят розовым снегом, да и открывающиеся виды здесь вряд ли можно будет использовать для туристической брошюрки. "Токио!" в ряду "Парижа, я люблю тебя" и его пока не явленных публике клонов "Нью-Йорк, я люблю тебя", "Шанхай, я люблю тебя", "Москва, я люблю тебя" смотрится дворнягой, без спросу забравшейся потоптаться в чарующий сад.

В то время как режиссеры и актеры сочиняют по всему миру поэтические признания в любви крупнейшим городам мира, двое французов и кореец показали лирикам урбанизации, откуда ноги растут. По Гондри, Караксу и Бону, какой город ни возьми - не это главное, и потому ни в одном из трех получасовых историй нет признаков внешнего, туристического, лица Токио. Вся троица на разные голоса тянет одну песню: город - это массивная декорация, в которой разыгрывается драма о том, как человек становится либо стулом, либо Дерьмом, либо хикикомори.

Гондри обращает девушку в предмет мебели, популярно объясняя в новелле "Дизайн интерьера", что без амбиции и мотиваций - человека без ничего - общество отторгает. Все амели, извлеченные из условного мирка вымышленного Монмартра Жене, в человеческом обличье несовместимы с реальностью. Миру нет никакого дела до твоей уникальности - либо ты полезен, либо... тебя нет.

Если сочинение Гондри еще можно каким-то образом выдать за поэзию - в конце концов, он зарекомендовал себя специалистом по подмене реальности фантазией ("Вечное сияние чистого разума", "Наука сна"), то Леос Каракс, спустя десять лет внезапно очнувшийся от профессионального литургического сна, не церемонится и нагло, со всеми физиологическими подробностями, плюет в вечность. Зритель, воспринявший девушку-мебель как метафору, ко второму получасу еще рассчитывает на игривые интонации, но вместо этого содрогается, оказавшись лицом к лицу с месье Дерьмом в одноименной новелле от автора "Любовников с Нового моста". Каракс крайне неприглядно сообщает, что как бы общество не пыжилось благополучием, однажды оно лопнет и то, что обнаружится внутри, никому не понравится. Чтобы никому не пришло в голову успокоить себя мыслью о географическом проклятии, режиссер под финал великодушно анонсирует, в какой точке земного шара Дерьмо всплывет в следующий раз.

Бон ("Воспоминания об убийстве")- хотя кореец в Японии тот же гайдзин (иностранец), что и француз - ловчее других пишет с натуры и потому наиболее предсказуем. Его "Токиотрясение" - единственная история, в которой (помимо того, что угадывается знакомство режиссера с популярным аниме "Чобиты") просматривается финал. С другой стороны, рассказ Бона, в принципе, эпилогичен - он подводит черту под двумя предыдущими высказываниями про отторжение человека и общества. Его хикикомори, добровольно замуровавшие себя в собственных домах, точно атомы, потерявшие притяжение: человечество, рассыпаясь на частицы, перестает существовать. Однако планета, сотрясаясь, нарушает процесс распада и сталкивает "беженцев" лбами. Есть только одна реальность, вне зависимости от города нахождения: мы живы, пока находимся в контакте - причем не в виртуальном, а руками и глазами, наощупь. Если бы Гондри с Караксом не нагнали страху вытащенными из своих чемоданов скелетами, на счет Бона можно было бы смело записать хэппи-энд.

БРЯНСК.RU

Источник: Дни

---

Два тунеядца напали на пенсионера в подъезде его домаВ Брянской области катастрофически не хватает рабочих рукАвтоинспекторы просят брянцев жаловаться на плохие дорогиНе забудем! Не простим!Главой Стародубского района избран Владимир КовалевНа ярмарках выходного дня брянцы расхватали картофельБрянская красавица и ее жених предстали перед судомБрянские любители роскошных авто заплатят 17 миллионов рублейНа выборах губернатора Брянской области победил БогомазВ Советском районе Брянска запланирован ремонт дворовСражаться за губернаторское кресло продолжат три кандидатаРоскомнадзор начал охоту на мат в СМИДенину предъявлено обвинение в злоупотреблении полномочиями