Шарлотта Брендстром: «Рассказывать истории…»

Шарлотта Брендстром начинала с документального кино, однако вскоре после этого начала снимать художественные фильмы и работать на телевидении. Ее последний фильм является сверхъестественной историей и рассказывает о привидениях. Несмотря на странный характер сюжета, Шарлотта Брендстром считает себя реалистом.

С кинорежиссером Шарлоттой Брендстром корреспондент газеты ВЗГЛЯД Ксения Щербино встретилась накануне премьеры фильма «Призрак моей бывшей» на телеканале «Культура», прошедшей в минувшие выходные.

– О Вашей карьере мало что известно… Что привело Вас в кинематограф?– Я много лет хотела стать режиссером. Дело даже не в том, чтобы снимать фильмы. Я хотела рассказывать истории – рассказывать их простым, доступным каждому языком. И еще, я очень была увлечена кинематографом. Отсюда естественный вывод – истории нужно не рассказывать, а показывать. Так я и стала режиссером.

Учиться я поехала в США – мне вообще очень нравится американский кинематограф, в American Film Institute, работала там. Сейчас, кстати, живу в Париже.
Изначально я занималась документалистикой – снимала серьезные документальные фильмы, потом стала снимать художественные картины.

– Почему такой переход? Документальное кино показалось Вам менее красочным?– Документальное кино в меньшей степени завязано на рассказывание историй. А ведь мне именно этого хотелось. Я очень люблю читать. Поэтому в какой-то степени мои фильмы – экранизация жизней-книжек.
Тот же «Призрак моей бывшей», который покажут на телеканале «Культура». Несмотря на то, что это в определенной степени сверхъестественная история, в которой одно из действующих лиц – привидение, я старалась максимально приблизить его к реальности.
Может быть, я и занималась изначально документальным кино потому, что я – реалист. И как реалист я хочу, чтобы в мои истории верили.
– А как Вы выбираете сценарий?– Для начала просто есть жанры, которые мне нравятся. Опять же, очень реалистичные жанры – комедия и триллер. В них очень легко вписать любую житейскую историю, даже самую сверхъестественную, так, чтобы она была достоверной.
Мне важно понимать, что такое могло случиться с любым нормальным человеком – со мной или с Вами, например. Я читаю сценарий и представляю себе: могла ли такая история произойти со мной?
Поэтому мои герои всегда напоминают зрителю кого-то из знакомых. Никто из Ваших соседей не видел призрака? (смеется) На самом деле, фильм не об этом. Он о страхе перед ответственностью, об отношении мужчины к отцовству, о том, как сложно бывает наладить отношения с маленьким сыном…
Кадр из фильма «Призрак моей бывшей»
– Ваши фильмы, в том числе и этот, вообще очень эмоциональны… На съемках «Призрака моей бывшей», что было для Вас особенно сложным?– Да, для меня очень важно правильно передать эмоции. И надо сказать, на съемках «Призрака» было нелегко.
У нас не было большого бюджета, и спецэффекты были сведены к минимуму. В создании атмосферы сверхъестественного приходилось полностью полагаться на актеров.
А ведь они играли на фоне «зеленого экрана», не видя партнера. Это всегда немного странно. А представляете, как тяжело было Флоранс Тернель сыграть свою роль – ей нужно было показать эмоции не живого человека, а привидения!
Но это, скорее, то, что касается актерской игры. Мне же, как режиссеру, сложнее всего было при монтаже представить себе, какой должна быть итоговая картинка. Я специально пересмотрела всю классику кинематографа, в которой обыгрываются столкновения с привидениями, от «Всегда» Стивена Спилберга до «Привидения» с Дэми Мур и Патриком Суэйзи. Я хотела, чтобы мой призрак действительно был похож на призрака. И тут я снова должна сказать, что мне очень повезло с актерами.

– Вы сами проводите кастинг?– Да. То есть, конечно, телеканал, который финансирует съемки, чаще всего соглашается с моим выбором. Да и я стараюсь выбирать тех актеров, в приглашении которых студия была бы заинтересована. В конце концов, известные имена привлекут внимание зрителей.
Так, например, та же Флоранс Тернель из «Призрака», о которой я говорила, что ей было нелегко воплотить эмоционального призрака на экране, – очень известная телевизионная актриса, она снималась и во многих других проектах. Так что итоговый вариант – всегда кассовый компромисс.
– Вы сами снимали множество проектов, в том числе и с американскими и французскими звездами, Кристофером Уокером и Кароль Буке, Кэрри Фишер и Розанной Аркетт. Как Вы работаете с актерами? Вы полагаетесь на их интуицию или требуете, чтобы они воплотили Ваши идеи?– Думаю, что единого подхода здесь нет. Да его и быть не может. Хороший режиссер каждый раз меняется в зависимости от истории, которую он рассказывает.
К каждому фильму должен быть выработан свой подход. Только тогда появится шанс создать действительно хорошую ленту. Иногда нужно отдать роль полностью на откуп актеру – обсудить с ним детали еще до начала съемок, а потом уже смотреть, как он воплощает в жизнь ваши идеи. В любом случае, в том, что касается актерской игры, я стараюсь не вмешиваться.
Моя роль сводится, скорей, к тому, чтобы показать, поправить, направить. Главное – не быть слишком властной, не сбить, не испортить, когда все идет хорошо.
Я сторонник того, что режиссер и актер должны основательно проработать роль до съемок, ведь во время съемок приходится работать максимально быстро. Как это ни парадоксально, но, чем лучше подготовишься, тем больший простор для импровизации открывается и у актера, и у режиссера.
– Кто из великих кинематографистов повлиял на Вас?– С самого начала мне очень нравились американские и итальянские режиссеры, Бертоллучи, Полок, Полански.
Думаю, всех этих режиссеров отличает то, что они не просто хорошие режиссеры – они еще прекрасно разбираются в технике кинематографа. Их фильмы интересно смотреть еще и с технической точки зрения – что и как сделано, что с чем соединяется.
Еще мне нравится Соденберг – в его фильмах каждый раз открываешь что-то новое, каждый не похож на предыдущий: например, «Эрин Брокович» и «Трафик» – никогда бы не подумала, что этот фильм снял один и тот же человек.
Из классиков мне, конечно, нравится Бергман. Из американцев – Скорсезе, Сэм Мендес, который снял «Красоту по-американски». На самом деле, за двадцать лет, которые я занимаюсь кинематографом, мои интересы во многом изменились…

Кадр из фильма «Призрак моей бывшей» – Сейчас модно жаловаться на засилье американского кинематографа. Считаете ли Вы, что американские блокбастеры потеснили европейское кино?– Тут очень сложно сказать, потому что, с моей точки зрения, в Европе выходит очень много хороших фильмов. Это вовсе не те фильмы, что становятся популярны и получают всякие награды, вроде Сезара. Но они есть.
Хорошие фильмы есть всегда. Конечно, стоит учитывать, что сейчас важную роль играют деньги – сколько фильм соберет в прокате, сколько прибыли принесет. А хорошие фильмы дорого стоят и зачастую приносят меньше. Поэтому их и снимается меньше. И есть, конечно, независимое кино – его тоже не стоит сбрасывать со счета.
– А повлиял ли на Вас американский кинематограф?– Ну, я родилась в шведской семье, жила в Брюсселе, училась в США, сейчас живу в Париже, поэтому я представляю из себя продукт мультикультурализма в его ярком проявлении.
Я не чувствую себя французским режиссером. У французов чересчур французское, локализированное кино, за пределами Франции его понимают не все.
Я снимаю, вернее, стараюсь снимать европейские фильмы с четко выраженным американским уклоном. Конечно, американский кинематограф повлиял на меня – я же там училась.
– Есть ли между американским и европейским кинематографом какая-то принципиальная разница?– Американцы умеют выбирать хорошие сценарии. На самом деле, разница заключается в том, что в Европе тема важнее, чем герой, а в Америке – наоборот, основное внимание уделяется именно герою.
– Да, фильмы про суперменов я смотрела только американские…– Вот именно. В американском кинематографе герой – центральная фигура, все внимание приковано к его внешности, его действиям, его эмоциям.
Часто бывает, что смотришь такой фильм, сопереживаешь и сочувствуешь герою, а через два часа уже и сюжет забыл. То есть, кино выполняет прежде всего развлекательную функцию. Entertainment.

В Европе же, наоборот, сам просмотр тебя, может, не настолько и развлечет. Зато после того, как ты посмотришь фильм, ты еще долго вспоминаешь его, обдумываешь какие-то эпизоды, возвращаешься к каким-то словам или идеям.
Думаю, оба типа фильмов должны существовать. В России, кстати, режиссерам ближе европейский вариант. Я не смотрела последнего фильма Михалкова, но его предыдущие работы, в том числе и «Утомленные солнцем», меня в этом убеждают.
– Вы снимаете и телевизионные, и художественные фильмы. В чем для Вас заключается разница?– Я никогда не думаю, что, мол, сейчас буду снимать для телевидения, а сейчас – для широгоко экрана. Конечно, есть определенные моменты: в кинотеатрах люди, сидящие в темноте, больше концентрируются на том, что происходит на экране, а телевизионный фильм – смотрят дома, расслабившись.
Поэтому в телевизионном фильме важно хорошо и внятно прописать детали; к тому же, у режиссера меньше времени на то, чтобы объяснить зрителю сюжетную интригу.

БРЯНСК.RU

Источник: Взгляд

---

Два тунеядца напали на пенсионера в подъезде его домаВ Брянской области катастрофически не хватает рабочих рукАвтоинспекторы просят брянцев жаловаться на плохие дорогиНе забудем! Не простим!Главой Стародубского района избран Владимир КовалевНа ярмарках выходного дня брянцы расхватали картофельБрянская красавица и ее жених предстали перед судомБрянские любители роскошных авто заплатят 17 миллионов рублейНа выборах губернатора Брянской области победил БогомазВ Советском районе Брянска запланирован ремонт дворовСражаться за губернаторское кресло продолжат три кандидатаРоскомнадзор начал охоту на мат в СМИДенину предъявлено обвинение в злоупотреблении полномочиями