Круги по воде

Камерная музыка Сильвестрова, исполненная в Рахманиновском зале, обнаружила два мощных течения, внутри одной композиторской жизни. Экспериментальные диссонансы прежних лет соседствовали в программе с мелодичными опусами последних лет.

Хорошо, что этот тонкий и изысканный праздник не стал светским мероприятием - медийные лица со свитами не отвлекали от лирических багателей и серенад, пришли только те, кому интересна сложная и непростая музыка Сильвестрова.

Неформальная атмосфера Рахманиновского зала, с постоянными посторонними шумами, делает любой здешний концерт камерным и даже интимным.

Что как нельзя лучше подходит к личности чествуемого юбиляра – принимая поздравления Валентин Сильвестров ни разу не поднялся на сцену, приветствуя музыкантов и слушателей из зала. Все три отделения он просидел с диктофоном, записывая исполнение своей музыки. Работа прежде всего, даже и для сосредоточенного на гармонии человека.

Слово и жест
Музыка Сильвестрова, исполненная в Рахманиновском зале, обнаружила два мощных течения
Первое отделение (именно на него и пришлось три мировые премьеры) состояло из чередования вокальных и фортепианных циклов. В этой тихой и гармоничной музыке сложно было опознать радикального экспериментатора, которым Сильвестров был в 60-ые и 70-ые.

Произведения последних лет, весьма цельные и мелодичные, построены на диалоге с классическими предшественниками. Прежде всего, романтиками – Шубертом, Шуманом, Шопеном. Опусы на стихи Балтрушайтиса и Ходасевича оборачиваются стилизациями в духе «Мира искусства», сомовских маркиз, хрупкими рисунками, тающими в подступающей тишине…

Сильвестрова волнует соотношение литературы и звучащих материй, нот и слов, голоса и музыки, оттого тексты вокальных циклов кружат вокруг тишины и звучащих звуков, говорения и воспоминаний о словах.

Либретто говорит само за себя. Блоковское «О, сколько музыки у Бога, какие звуки на земле» сменяется стихотворениями Седаковой и Целана, названных «Голос» и «Голоса». Из Мандельштама берется четверостишье про «Звук осторожный и глухой», а из Ахматовой «Лучше кликну чакону Баха», что позволяет вплести в звуковой ряд аллюзии к Иоганну-Себастьяну.

Аккуратное, сдержанное сопрано Светланы Савенко и фортепиано Юрия Полубелова позволяют расслышать каждое слово, каждый звук. Тем более, что «поздний» Сильвестров не особенно щедр на россыпи – каждая нота у него зависает перед паузой полного исчезновенья, важно расслышать любую клавишу. И пауза здесь не менее существенна, чем касание.

Вся музыка ХХ века – о поиске и невозможности гармонии. Авангардисты работают с депрессиями, диссонансами и невозможностью цельности, которая обычно заключается в мелодии, связывающей разрозненные элементы в единое целое.

«Поздний» Сильвестров приближается, на сколько это возможно, к мелодичному и цельному звучанию, неожиданно «выскакивая» из общего умонастроения. Однако, и у него мелодия, закипающая в недрах рояля, вдруг прерывается, останавливается, подвисает.

Волнение не сменяется разрешением, драматургия нагнетается, но не находит выхода, спотыкаясь о тишину. Вопрошая. Почти дзен. Юрий Полубелов замирает над каждым рассеивающимся звуком, словно бы опус уже закончился и более всего такая музыка напоминает круги, расходящиеся по воде. Складки постепенно разглаживаются, стираются, выравнивая водную гладь до полной медитативной бесчувственности.

Архивисты и новаторы

Последующая программа была построена на противопоставлении традиционного звучания (именно так, с добавлением джазовых акцентов Алексей Любимов исполнил девять фортепианных пьес 2005 – 2006 годов) и радикального авангарда, за которые отвечали выступления ансамбля «Студия новой музыки» и академического камерного оркестра «Musica viva».

Особенно эффектной оказалась Вторая симфония для флейты, ударных, фортепиано и струнного оркестра (1965), в которой солировали Малика Мухитдинова (флейта), Андрей Винницкий (ударные) и Иван Соколов (фортепиано), похожая на саундтрек к несуществующему мультфильму на темы рисунков Соостера или Миро.

Дирижер Александр Рудин словно бы вёл курсор музыкального видоискателя сквозь открытый космос. Густые и плотные, симфонические почти, массивы с неожиданно возникающими обрывками мелодий чередовались здесь с метеоритными дождями, отдельными астероидами и даже чёрными дырами.

Стерео шумит со всех сторон, подхватывая шепоты и крики, стуки и выплески музыкальной материи – то сжатые до сверхплотного состояния, а то и разреженные, что твой воздух, Москва.

Драматургия Валентина Сильвестрова строится из симметрии, интересу к отражению, к звучанию и его эхо, перекличкам – прежде всего, с предшественниками, как во Втором струнном квартете (1988), исполненном Квартетом ансамбля «Студия новой музыки», где реплика к Шостаковичу звучит фундаментальным основанием скрученной в жгуты конструкции.

Так современные философы занимаются, в основном, комментированием Платона и Ницше.

Ни слова в простоте. Когда философия не объясняет жизнь, но перетолковывает сказанное раньше.

И очень важно, когда вдруг, словно бы случайно, эта невозможная ныне простота, возникает на концерте. Да-да, оглушая.

БРЯНСК.RU

Источник: Взгляд

---

Два тунеядца напали на пенсионера в подъезде его домаВ Брянской области катастрофически не хватает рабочих рукАвтоинспекторы просят брянцев жаловаться на плохие дорогиНе забудем! Не простим!Главой Стародубского района избран Владимир КовалевНа ярмарках выходного дня брянцы расхватали картофельБрянская красавица и ее жених предстали перед судомБрянские любители роскошных авто заплатят 17 миллионов рублейНа выборах губернатора Брянской области победил БогомазВ Советском районе Брянска запланирован ремонт дворовСражаться за губернаторское кресло продолжат три кандидатаРоскомнадзор начал охоту на мат в СМИДенину предъявлено обвинение в злоупотреблении полномочиями