И это – всё

Иногда кажется, что все кончилось. Была гонка, задыханье, любовь, чужая рука, какое-то лето в тыща девятьсот каком-то затертом году, целая жизнь. А потом – всё, исчезло, истаяло, изошло.

Ну и славно. Так и надо.

Особенно, если не получилось.
Случилось не так, как хотел.

А ничего не кончилось.
И всё получилось.

Всё – здесь и сейчас. Теперь.

И ребенок в тебе течет постоянно. И цветок – это глагол, а не существительное. И любовь – она, как выясняется, никогда не кончается.

Только не надо совать под руку части тела.
Они никогда особенно не были значимы. (Очень хорошо, что есть, что были, но не так уж и важно.) Потому что было значимо – другое.

Есть три эпохи у воспоминаний.И первая – как бы вчерашний день.Душа под сводом их благословенным,И тело в их блаженствует тени.Еще не замер смех, струятся слезы,Пятно чернил не стерто со стола –И, как печать на сердце, поцелуй,Единственный, прощальный, незабвенный…Но это продолжается недолго…

... Я давно просил прислать мне нижеприведенный рассказ в почту. Когда-то, разговаривая в аське, я сказал (наблюдая, как связно выпрыгивают сообщения, ничего сам не отвечая на них, молча читая): «Ничего не убирайте отсюда. Просто возьмите как текст и напечатайте. Это рассказ. Самый настоящий. Только у всех то, о чем Вы рассказывали, занимает три года или всю жизнь, а у Вас – три часа. Скопируйте, но уже не пишите, заново не сочиняйте...»

В почту мне это – прислали.

«...Я шла на встречу с другом, к которому отношусь с огромной нежностью, но, знаете, только недавно перешедшим в категорию друзей, то есть – с чуть более другом, чем приятелем.

А когда вышла из метро, и мы увиделись, то стояли и улыбались, как два идиота. Теми самыми улыбками, от которых даже лицо сводит. И, такие же нелепые и улыбающиеся, пошли куда-то выпивать. Сидели в каком-то баре за столиком на улице, я не могла даже есть, потому что, действительно, сидели и улыбались, потому что вдруг сработала не только химия, но и физика, и вообще, черт знает что.
Я ведь забыла совсем вот это – как можно быть настолько счастливой просто от присутствия другого человека.

А через два, что ли, часа – мне это выключили.
Причем, ничего не произошло, никто ничего не сказал и не сделал, вот еще секунду назад мы шли по узкой улочке, и я смотрела на чужую спину и думала, что, вообще, странно, как я еще жива – такого внезапного счастья не выдерживают. Слишком много.

И как ужасно, когда смотришь на спину и готова умереть от нежности, а еще через секунду поворачивают рычаг, и все это гаснет.

Как лампочка.

Еще через час я ныла, что устала, что похолодало, ветер, и думала, как бы быстрее уйти домой.

Уже после метро я шла и очень хотела расплакаться, именно сейчас, на улице, чтобы вернуться домой уже выплакавшейся и спокойной.

Потому что было полное ощущение, что по мне проехали танком. Или использовали в каком-то нечеловеческом опыте.»

...Уже не свод над головой, а где-тоВ глухом предместье дом уединенный, Где холодно зимой, а летом жарко, Где есть паук, и пыль на всем лежит, Где истлевают пламенные письма, Исподтишка меняются портреты, Куда, как на могилу, ходят люди, А возвратившись, моют руки с мылом И стряхивают беглую слезинкуС усталых век – и тяжело вздыхают…

Но тикают часы, весна сменяетОдна другую, розовеет небо, Меняются названья городов, И нет уже свидетелей событий, И не с кем плакать, не с кем вспоминать. И медленно от нас уходят тени, Которых мы уже не призываем, Возврат которых был бы страшен нам. И, раз проснувшись, видим, что забылиМы даже путь в тот дом уединенный, И задыхаясь от стыда и гнева, Бежим туда, но (как во сне бывает) Там все другое: люди, вещи, стены, И нас никто не знает – мы чужие. Мы не туда попали… Боже мой! И вот когда горчайшее приходит: Мы сознаем, что не могли б вместитьТо прошлое в границы нашей жизни, И нам оно почти что так же чуждо, Как нашему соседу по квартире, Что тех, кто умер, мы бы не узнали, А те, с кем нам разлуку Бог послал, Прекрасно обошлись без нас – и даже

Все к лучшему…

Все неправда. И всё к лучшему, но не к тому.
Ничего не уходит.

Только уже не нужно ни тела, ни постели. А может, только какая-то малость – подобие объятья и поцелуя. Как там? Прощальный... незабвенный?.. Да бог с ней, с его незабвенностью. Любой поцелуй – точка.

На узком перешейке между сном и реальностью. Между «быть» и «не быть». В точке «здесь и сейчас».

Чтоб сказать: прости меня за то, что я сделал. Прости меня. Люблю тебя. Спасибо.
Смотри, как я исчезаю.

И всё.

БРЯНСК.RU

Источник: Взгляд

---

Два тунеядца напали на пенсионера в подъезде его домаВ Брянской области катастрофически не хватает рабочих рукАвтоинспекторы просят брянцев жаловаться на плохие дорогиНе забудем! Не простим!Главой Стародубского района избран Владимир КовалевНа ярмарках выходного дня брянцы расхватали картофельБрянская красавица и ее жених предстали перед судомБрянские любители роскошных авто заплатят 17 миллионов рублейНа выборах губернатора Брянской области победил БогомазВ Советском районе Брянска запланирован ремонт дворовСражаться за губернаторское кресло продолжат три кандидатаРоскомнадзор начал охоту на мат в СМИДенину предъявлено обвинение в злоупотреблении полномочиями