Книга Алексея Чадаева "Путин. Его идеология"

Любой миф, любая идеология базируется на знаково-символической системе, в которой безусловно, существуют главные и второстепенные символы и знаки. Иногда ключевые символы, смысл книги понятны через символику обложки. Не исключение книга А.Чадаева. Фон — бело-желто-черные полосы, внизу — средневековый знаменосец в латах на коне, вверху вырез-стрелка открывает взгляд В.В.Путина. Стрелка, соответствующая ходу движения всадника, направлена в сторону названия издательства — "Европа". "Его идеология" — надпись по желтой полосе; имя и фамилия автора работы скромно позади всадника.

Что обозначают знаки? Достаточно сказать, что бело — желто — черные полосы с подсказкой
"знаменосца" — это символика дореволюционного имперского флага, во многом похожая на германские символы, но и движение в сторону "Европы". По сути, "Его идеология", идеология президента Путина — в этом флаге, в имперской идеологии дореволюционной эпохи. Текст книги оказывается лишь комментарием к символам обложки, иногда удачный, иногда не очень. Вероятно, для партийных деятелей это действительно может быть "первая попытка разбора идеологии Президента Путина", и они всерьез воспримут и другие строки аннотации: "Рекомендуется для систем партийной работы", и т.д. В конце концов, элита прекрасно перенимает даже увлечение теннисом или горными лыжами знаменосцев, и если доказать, что идеи, описанные в книге — президентские, безусловно их просто необходимо изучать. Это дорога в историю, это дорога в современный миф и комфортное существование. Главный вопрос — что понимать под идеологией, или какой идеологический уровень фиксировать, ведь при изучении "идеологии вождей" любой их чих можно выдать за новое слово, и история дворцовых летописцев дает тому множество примеров. Чадаеву удается варьировать здесь в довольно широких пределах, нам же ничего не остается, как обратиться к символическому восприятию идеологии, а критерием ее считать наличие символики не только слов, но и значимых дел, память о которых останется в веках, или хотя бы десятилетиях. В сознании не должны оставаться лишь пустые слова.

Вернемся к дореволюционно — имперским символам обложки книги, которые не совсем соответствуют утверждению: "Доктрина Путина в том виде, как она существует сейчас, появилась гораздо позже, чем сам Путин занял пост президента. В 1999 году он просто наводил порядок: он и говорил о себе как о президенте, спасающем Россию от катастроф и распада, стремящемся к стабильности. В 2003 году возникло ощущение, что ему это удалось и не удалось одновременно… В этом году изменился характер политики, и это потребовало изменения методологии ее реализации. Появилась доктрина Путина". На самом деле "наведение порядка" — это также проявление идеологии, внешнее проявление смысла, раскрытие которого публицисты обходят, как могут. Ограничимся утверждением, что бело-желто-черное имперское знамя с соответствующей идеологией наведения порядка (кстати, по Пятигорскому идеология — это, прежде всего, мироощущение) поднял еще Ельцин, возродивший символику двуглавого орла как противовес коммунистическому серпу и молоту. Путин же легитимировал возвращение символики советского текста в идеологию (социальные нацпроекты — отсюда же), однако имперская символика (и идеология, на ней базирующаяся) продолжает доминировать, а идеология Путина — лишь символическое продолжение неравновесной смеси символики ельцинской и советской эпохи. Вопрос в эффективности проведения идеологии в жизнь. В книге много говорится об идеи стабильности, "вертикали власти", однако суть современной стабильности на основе "вертикали" — в движении под тем же имперским флагом. Основное внимание — инструментарию, доктрине Путина ("Доктрина — это развернутый метод. В качестве метода она не может указывать цель"). При внимательном прочтении возникают вопросы, ответ на который отчасти есть в тексте. Может быть, цели не столь велики, потому и методы, доктрины соответствующие? Возможно, из-за кризиса целей появляется и кризис институтов? Тот же безграничный идеал комфорта — благо или зло? Работа Алексея Чадаева — хорошее зеркало эпохи.

Знаково-символическая сфера доктрин, документов, посланий президента Федеральному Собранию и прочие онаученные вещи "сверху" в книге хорошо исследованы, в отличие от ситуации знаково-символической сферы "снизу". Для того чтобы изучить идеологию Путина, Чадаеву просто необходимо было "снизойти" к символике масс и площадей, символике оппозиции. Ясно, что Путин хочет знать, что думают россияне, но они и без его вопросов не безмолвствуют. Идеология включает не только идеи, высказанные "сверху", но и поддержанные "снизу", любая "односторонность" делает идеологию половинчатой, неполноценной.

Чтобы герою — государственному деятелю попасть в историю, претендовать на наличие своей эффективной идеологии, важны не столько слова, сколько дела для народа, успешно осуществленные в связи с идеологической концепцией. Естественно, можно утверждать, что Путин долгое время не высказывал своих глубинных мыслей (что и пытается сделать автор), но тем хуже для "Путина. Его идеологии". "Оказывается, — пишет А.Чадаев, — что любой сильный тезис, высказанный публично, гораздо труднее защищать, чем тот, который замаскирован общими словами и ничего не значащими выражениями". — Безусловно. Но почему отсюда следует, что "Путин вынужден использовать стратегию слабого"? Если бы, к примеру, Черчилль боялся высказывать свои мысли публично и "использовал стратегию слабого", не известно, как сложилась бы судьба мира во Вторую мировую войну.

Чадаеву явно не достает "эмпирической базы" и времени, для проверки "найденной" идеологии практикой, причем на уровне дел, которые действительно остаются в истории на века, а не на уровне прокламаций и частей книги о "Суверенитете" (часть 1) и "Демократии" (часть 2), без этих частей не существует ни одно современное государство, но ничего особенного в российской истории последних лет здесь не происходило. Является ли "стабильность", замеченная Чадаевым, архипозитивным фактором? Впрочем, могло быть и хуже. Даже методы путинского антитеррора (особая тема в книге, и справедливо) — не новость для XXI века.

Путину не хватает символичных созидательных дел, и эта проблема не достаточно отражена в книге. Иногда Путина оправдывают ограниченными ресурсами, но сказать, что скажем, у Петра Первого или Сталина было ресурсов больше — не верно. Власти там угрожали опасности не лучше современного электорального цикла. Зато остался Санкт-Петербург, осталась победа в Великой Отечественной войне. Эпоха Хрущева — другая символика: Гагарин, "Кузькина мать" в ООН, Карибский кризис и кукуруза, наконец, XX съезд. Какие символы-дела, узловые "метки" идеологии, лозунги у эпохи Путина, — вот в чем вопрос.

Вопрос, насколько волнует россиян появление новых институтов, более чем спорный. Идеология
"сверху", институциализирующаяся в различных новых формах, безусловно, интересна для людей, вошедших, например, в Общественную палату, которую А.Чадаев, сам член данной структуры, называет в книге "субститутом дворянского собрания в обществе без аристократии". Для элиты, безусловно, интересен процесс построения "вертикали власти", смены губернаторов, партийной структуры и т.д., чему в книге уделено слишком много внимания. Однако не велика цена идеи в современном мире, если она не "овладевает массами". Часть 3 "Качество жизни" посвящена в основном национальным проектам (образование, здоровье, жилье), это символическая политика
"сверху", насколько она будет поддержана "снизу" — покажет время. По действующей Конституции РФ (статья 13) "Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной". Для народа, с его мифолого-символическим сознанием (вспоминается лекция Пятигорского), некий русский Геракл, или Владимир Красное Солнышко, который совершит 10 подвигов,
прославит Русь, поведет народ под своим знаменем и освободит от всяких гидр и напастей, — наглядная идеология. Путин как объединяющий символ, к которому в период нестабильности обращаются
чаяния народные — безусловно, источник идей, но существует вопрос их качества.

Алексей Чадаев силен в логическом анализе, и справедливо обращается к символическим метафорам. Причем в книге ключевая символика РФ раскрывается в главе "Украинский казус: источник власти":
"Базовая власть в России — это не Путин, а маленький черный чемоданчик, который за ним носят верные присяге офицеры. Наверное, на языке московской монархии он бы назывался собственно державой — символ мира, удерживаемого в длани правителя". Это то, что стоит подчеркнуть, квинтэссенция книги, не раскрытая, но высказанная. И главное здесь не "чемоданчик", а отечественная монархическая метафора с ее символикой "державности", "верности", и "мировых" амбиций. Все остальные рациональные рассуждения об идеологии Путина можно разместить в русле этой "имперской" идеологии по дореволюционным образцам (даже демократию, которую Пятигорский на лекции назвал не опасным мифом, но вспомним генезис — рабовладельческую демократию).

Кстати, сложно согласиться с автором, что Путин мастер создавать новые институты, в отличие от Ельцина. Первый глава РФ начал с разгона Верховного Совета и учреждения Государственной Думы (опять-таки "нового" института, но аналога дореволюционного). Назвать принципиально новым путинское движение к назначению глав регионов (как и делалось до революции) также сложно, несмотря на некие демократические изыски, связанные с выборами на уровне региональных законодателей, которых глава государства также может разогнать. Не сеть ли это строительство "самодержавия"? Но не деспотии, а потому традиционная "преемническая" передача власти от Путина к X, также возможна, как и от Ельцина к Путину. Что касается речей Путина, обращенных к элите, на которые в основном и опирается рассматриваемое исследование идеологии, то Россия видела не менее выдающиеся образцы на уровне императоров и генсеков. Вопрос, повторюсь, в проверке практикой, в противном случае анализ неосуществимых идей превращается в "тень тени", фантазию, гротеск, шутку.

Алексей Чадаев рассказал о некой идеологии Путина, однако вероятность превращения ее в великий "путинизм", который завоюет мир, прямо скажем, мала. Впрочем, в книге в основном говорится о сохранении реального суверенитета России перед лицом внешней угрозы, а нужна ли для этого идеологическая экспансия? Глеб Павловский пишет в предисловии к книге о наличии идеи "комфортного для населения суверенитета", а Алексей Чадаев идею суверенитета расписывает на более чем 20 страницах. Но можно ли объяснить, почему ни в эпоху Ельцина, ни в эпоху Путина, россияне в буквальном смысле "не празднуют" 12 июня — день подписания Декларации о суверенитете. Почему, несмотря на целую часть в книге о роли демократии в идеологии Путина, отношение к ней весьма неоднозначное, и в соцопросах выявляется скорее тяга к лидеру — "царю", чем к лидеру — "демократу"? Идеология власти (о ней, по сути, и написана книга) — не идеология в полном смысле слова, это скорее проект идеологии "сверху", и возможно, учтя существенную роль идеологической составляющей
"снизу", и получив идеологическую модель "сверху и снизу", которая отличается от разговоров в пользу бедных, следующая книга в данном направлении будет более успешной и рассчитанной на более "массовое" позитивное восприятие.

БРЯНСК.RU

Источник: Агентство политических новостей

---

Два тунеядца напали на пенсионера в подъезде его домаВ Брянской области катастрофически не хватает рабочих рукАвтоинспекторы просят брянцев жаловаться на плохие дорогиНе забудем! Не простим!Главой Стародубского района избран Владимир КовалевНа ярмарках выходного дня брянцы расхватали картофельБрянская красавица и ее жених предстали перед судомБрянские любители роскошных авто заплатят 17 миллионов рублейНа выборах губернатора Брянской области победил БогомазВ Советском районе Брянска запланирован ремонт дворовСражаться за губернаторское кресло продолжат три кандидатаРоскомнадзор начал охоту на мат в СМИДенину предъявлено обвинение в злоупотреблении полномочиями