Владимир Краснопольский: Сердцем и чистыми руками

Владимиру Краснопольскому исполнилось 75 лет. Автор советских сериалов «Тени исчезают в полдень» и «Вечный зов», современных – «Нина», «Провинциалы», фильмов «Ермак», «Неподсуден», «Таежный десант» и многих других встретился с корреспондентом газеты ВЗГЛЯД Ксенией Щербино.

Юбиляр рассказал о том, как они с Валерием Усковым стали режиссерами, как прошли испытание Ивана Александровича Пырьева, а также о принципах хэппи-энда и молодом кинематографе.
– По образованию и Вы, и Усков – режиссеры-документалисты, но все вас знают как авторов сериалов «Тени исчезают в полдень» и «Вечный зов». Как вы обратились к художественным фильмам? – На третьем курсе мы сняли «Тени на тротуарах». И уже по этой картине, которую мы снимали на центральной студии документальных фильмов, наши педагоги почувствовали, что мы тяготеем к художественному кино.
Это был документальный фильм со включением игрового материала – без актеров, просто люди, которые там снимались, работали по нашему указанию, мы подготовили своего рода художественный сценарий.
Картина получила высшую оценку – «пятерку». Наш мастер сказал, что этой лентой мы на третьем курсе защитили уже диплом, диплом, который должны были на четвертом курсе снимать.
И тогда мы попробовали осуществить свою мечту и попросили разрешения у ВГИКовского руководства снять художественный фильм.
На документальном отделении было то же актерское мастерство, та же режиссура, и нам пошли навстречу, разрешив снять короткометражный художественный фильм.
Нам в тот момент очень помог Юрий Нагибин, с которым мы тогда познакомились и который, посмотрев нашу документальную картину, отдал нам свой рассказ «Ранней весной». Эту небольшую новеллу мы и поехали снимать на родной свердловской киностудии.
В результате вместо четырех мы сняли восемь частей. И так получилось, что когда мы закончили картину «Самый медленный поезд» – ту, которую показали недавно по каналу «Культура», – ее приняли очень хорошо.
Так мы и представили две картины на дипломе, «Тени на тротуарах» и «Самый медленный поезд». Сам Иван Александрович Пырьев, председатель дипломной комиссии, поставил нам «отлично», и мы получили дипломы кинорежиссеров художественного фильма третьей категории – самая низшая категория, но уже профессионалы.
Затем приказом Госкино нас перевели на киностудию «Мосфильм», и Иван Александрович устроил нам испытание…

Соавтор Владимира Краснопольского режиссер Валерий Усков– Как это?– Когда мы приехали в Москву, Пырьев нас встретил, поговорил с нами, спросил, что мы хотим снимать и как снимать.
Мы ему всё о себе рассказали. И вот он говорит, что у него есть готовый сценарий, мол, пожалуйста, почитайте, группа собрана, картина стоит в плане «Мосфильма», так что, если вам понравится, можем приступить к съемкам.
Счастливые, мы с Валерием вышли из Союза кинематографистов и прямо рядом, на площади Пушкина, сели на скамеечку, разодрали сценарий пополам и стали читать.
Прочитали один раз, второй раз от корки до корки и не поняли, о чем идет речь и что по этому сценарию снимать, какие персонажи, что эта картина дает уму и сердцу. А на другой день нужно было давать ответ…
Леонид Захарович Трауберг, который у нас был художественным руководителем на картине «Самый медленный поезд», когда мы ему позвонили и попросили совета в этой жизненной кинематографической ситуации, сказал: «Даже не думайте отказываться. Сам Иван дал вам сценарий, это его просьба, значит, он видит в этой картине необходимость».
Но мы не послушались...
На другой день пришли в час дня к Пырьеву. А ведь он был на тот момент грозным председателем Союза кинематографистов, и наша судьба зависела от его решения.
Секретарь сказала, что Иван Александрович нас давно уже ждет. Как сейчас помню, у него в кабинете сидели Райзман и Юткевич, у них было какое-то маленькое совещание. Иван Александрович подошел к нам, поздоровался очень тепло, заглянул нам в глаза и спросил: «Ну как, начинаем работать?»
По договоренности я начал говорить первым. Я сказал о том, что мы не совсем поняли, ради чего снимать эту картину, что, видимо, мы еще не доросли до мосфильмовского «полета мысли», не ощутили себя в этой работе, что у нас есть свердловский сценарий, который мы бы хотели снять, потому что он более нам доступен, и т. д.
Потом Валерий повторил то же самое. Мы видели, как на нас удивленно смотрят Райзман и Юткевич, сидящие в углу за столом.
Иван Александрович ходил по комнате и нервничал, ломая пальцы, как это только он умел делать, а после этого сказал: «Сценарий-то вы принесли?» «Вот он», – отвечаем мы и дрожащими руками подаем сценарий.
Пырьев подошел к столу, наклонился и воткнул эту пачку бумаги в корзину, которая стояла за столом. После этого обратился к Райзману и Юткевичу и сказал: «Вот каких орлов я себе беру. Не будут они снимать всякое барахло, которое я им сейчас подсунул. Они пришли настоящее искусство делать».
Подошел, обоих нас поцеловал и сказал: «Я жду ваших предложений на фильм». Вот такое мы прошли испытание.
Мы только потом поняли, что если бы тогда согласились, никогда бы нам не видать киностудии «Мосфильм».

– Это же какую смелость надо было иметь – отказать самому Пырьеву! – Для нас важен был не «Мосфильм», а сама работа. Еще на фильме «Самый медленный поезд», где были прекрасные персонажи, прекрасный композитор, прекрасный оператор, мы поняли, что искусство должно делаться сердцем и чистыми руками. Только тогда это будет искусство.
– Что Вы думаете о молодом кино? Видите в нем будущее, новую смену или считаете, что никого интересного не появилось? – Как это – не появилось? Напротив, мы видим очень хватких, очень сильных, очень, я бы сказал, чувствующих саму природу кинематографа молодых людей. Они разрабатывают новые конфликты, которые появились сейчас в нашей стране, поднимают новые темы...
Молодые девушки сейчас в кино делают любопытные вещи. Другое дело, что у кого-то получается, у кого-то – нет. Да и темы бывают иногда несколько поверхностными, неглубокими.
Ну, а так знание кино, профессиональная образованность есть у многих. Можно сказать, что с каждым годом наше кино всё больше и больше начинает снова обретать свое «я», которое одно время было потеряно.

– Сейчас снимают по-другому или принципы всегда неизменны? – Сами посудите, как может не измениться кинематограф, если теперь на полнометражный фильм дают несчастные пятьсот тысяч долларов? Это же значит, что надо уложиться, в месяц снять картину!
Разве можно выстроить хорошую декорацию? Разве можно поработать с актером? Нужно снимать и снимать в день по 10–12 минут. Вряд ли это приведет к добру.
Бывает, что режиссер целые пятнадцать минут снимает на общем плане – разговор устраивает. И это только потому, что нет денег снимать три дня, а на общем плане можно снять эти 15 минут за один день.
К сожалению, денег на кино выделяется очень и очень мало. Хорошо, что находятся спонсоры, которые иногда помогают создать ту или иную картину, и благодаря их поддержке получаются серьезные ленты.
А так – есть фильмы, которые вроде и сделаны профессионально, но подчас видишь, что копнули-то неглубоко, нет фундаментальной основы. Иногда думаешь, что тема схвачена интересно, но уже испорчена.
Второй раз за нее не возьмешься, а в первый она сделана достаточно легковесно. Естественно, и критерии на фестивалях упали. Режиссеры пытаются сделать что-то такое сугубо российское, локальное, то, чего нет в других странах, на этой экзотике и пытаются выскочить.
А этот материал иногда бывает недобрым, пессимистическим каким-то. Мы с Валерой придерживаемся того принципа, что добро непременно должно победить зло.

– Принцип хэппи-энда?– Необязательно хэппи-энда. Важен не хэппи-энд, а надежда на будущее. Возьмем, к примеру, нашу работу «Провинциалы» по сценарию Мережко.
В Москве же где-то три четверти провинциалов. И нас с Валерой приглашали на всякие симпозиумы – как вы, сами провинциалы, оцениваете тех провинциалов, которые живут в Москве.
А мы только тогда почувствовали этот фильм, когда поняли, что картина не должна заканчиваться хэппи-эндом. Москва должна отшлепать наших героев, которые не выдержали и укатили обратно. Но укатили с тем, чтобы оставалась какая-то вера.
Вера в то, что Москва не сразу строилась, что можно и нужно начинать всё сначала. Тогда это интересно.
А если у вас хэппи-энд, если Москва в конечном счете принимает героев – это уже будет сказка. В жизни грань между добром и злом очень четкая, и важно удержать ее и в фильме.

– А что для Вас самое главное в кинематографе? – Самое главное в кино – раскрыть свою душу с помощью литературного и жизненного материала и доставить людям минутку радости. Люди должны почувствовать, что мы хотим им сказать.

Искусство, которое мы в своей картине дарим зрителям, должно затронуть самую глубину человеческого сердца. Наша картина должна отражать жизнь наших зрителей, подсказывать им в чем-то, рассказывать о прекрасном, о добром, о радостном.

Это, мне кажется, главная эстетическая ценность искусства кинематографа, которая воздействует на самые сокровенные струны нашей души.

Если это есть в сценарии, значит, мы будем бороться за то, чтобы этот сценарий получить и, как говорится, довести до ума, довести до зрителя. Если этого нет, то, прочитав сценарий, мы вежливо говорим автору, что, мол, в наши творческие планы ваш сценарий, к сожалению, не вписывается.

БРЯНСК.RU

Источник: Взгляд

---

Два тунеядца напали на пенсионера в подъезде его домаВ Брянской области катастрофически не хватает рабочих рукАвтоинспекторы просят брянцев жаловаться на плохие дорогиНе забудем! Не простим!Главой Стародубского района избран Владимир КовалевНа ярмарках выходного дня брянцы расхватали картофельБрянская красавица и ее жених предстали перед судомБрянские любители роскошных авто заплатят 17 миллионов рублейНа выборах губернатора Брянской области победил БогомазВ Советском районе Брянска запланирован ремонт дворовСражаться за губернаторское кресло продолжат три кандидатаРоскомнадзор начал охоту на мат в СМИДенину предъявлено обвинение в злоупотреблении полномочиями