13 сентября, понедельник |
ПОЛИТИКА | ЭКОНОМИКА | ОБЩЕСТВО | ПРОИСШЕСТВИЯ | КУЛЬТУРА | СПОРТ | МЕДИА | В МИРЕ | АВТО | ТЕХНОЛОГИИ |
Фоторепортажи | Видеосюжеты | Комментарии | Погода | Работа | Форум | Карта | Подписка и RSS | Реклама| О газете |
Искусство проникать в суть вещей8 января 2008, вторник, 15:00 – БРЯНСК.RU | Комментарии: 0
| Версия для печати Аналитическое искусствоВ толстых западных альбомах, охватывающих обширные периоды истории искусств или выбирающих сколько-то сотен шедевров мировой живописи, весьма скудно представлена живопись отечественная. Это, как правило, иконы, Александр Иванов и модернисты. Что, в принципе, понятно – реалистов там своих хватало, передвижники – сугубо национальный феномен. Среди модернистов и авангардистов много художников-эмигрантов (Шагал, Кандинский), собственно эндемичных авторов раз-два и обчелся. Но в их число неизменно входит Павел Филонов, хотя западные музеи не могут похвастаться его полотнами. Филонов – мост между эпохой культурного ренессанса Серебряного века и послевоенным возрождением интереса к подлинной живописи, пришедшимся на оттепельный период. Его случай уникален – художник запрещал продавать свои произведения, тем более за границу, и получилось так, что практически все полотна хранились в одних руках и дошли до нас нерассеянными. Филонов родился в московской бедной семье (отец был кучером, мать прачкой). Родители умерли, Филонов переехал в Петербург, работал в «живописно-малярных мастерских», потом брал уроки живописи и учился в Академии искусств, он поступил в нее лишь с третьего раза. В 1910 году он бросает учебу и сближается с художниками-новаторами, группировавшимся вокруг творческого Союза молодежи, и активно участвует в их коллективных выставках. Его живопись тех лет близка модерну, он отдает дань символистским тенденциям (аллегорические изображения, «вечные вопросы»), неизбежным для живописца, который хотел быть современным. Вместе с тем в его творчестве очень мощно прозвучало кубистическое начало, но подано оно было несколько в ином ключе, нежели на полотнах многих десятков известных художников-футуристов. Художник оставил после себя значительное теоретическое наследие («Идеология аналитического искусства», «Принципы сделанности»). Как это часто бывает у живописцев, его труды скорее философичны, нежели посвящены тайнам ремесла. Он рассуждает о форме и сущности, о целом и частности, форме и ее наполнении, содержании и смысле. Его статьи и советы ученикам (он не любил это определение и называл их «изучающие мастера») емки и афористичны, темны и прозрачны одновременно: «Представьте непрерывно и точно в каждую частичку цветом, который нашли так, чтобы он входил в эту частичку, как тепло входит в тело или так, чтобы цвет был органично связан с формой Вводи прорабатываемый цвет в каждый атом, чтобы он туда въедался, как тепло в тело, или органически был связан с формой, как в природе клетчатка цветка». Недаром в названиях картин Филонова так часто встречается слово «формула» (есть «Формула весны» и даже «Формула империализма»). Попытки увидеть то, что скрыто за видимой оболочкой вещей и явлений, проникнуть в суть и выразить ее в форме – вот задача каждого большого художника. «Очевидцем незримого» назвал его поэт-футурист Алексей Крученых. Филонов выбрал для себя направление, которое называл «аналитическим». Его метод – «органическая живопись», движение от частного к общему, выражение развития жизни художественными способами. Он отрицал канонический подход к искусству, но и был далек от традиционного футуризма с его почти дизайнерскими экспериментами. Его картины лиричны и ужасны, беспощадны и доверчивы. Филонов – самый русский из авангардистов, он никогда не ориентировался на работы современных ему западных коллег, в отличие от его собратьев по цеху. Наверное, поэтому его живопись так самобытна и так пугающе притягательна. Холсты под запретом Головы. 1923 Революция была восторженно принята Филоновым, равно как и его многочисленными соратниками по авангарду. Она воспринималась как невиданное обновление социальной и прежде всего культурной жизни, которое сулило большие перспективы, вплоть до космического преображения. Филонов встретил ее на фронте, куда был направлен рядовым. Он активно включается в новую жизнь, занимает разнообразные должности, подчас далекие от собственно искусства – так, он был председателем Исполнительного военно-революционного комитета Придунайского края (служил он на Румынском фронте, там и застали его события 1917 года). В 1918 году Филонов возвращается в Петроград, участвует в обширной Первой свободной выставке, проходившей в Зимнем дворце, активно сотрудничает с новой властью в ее культурных начинаниях. Филонов становится профессором Академии искусств в 1923 году, он выбирает и собирает учеников, которых обучает принципам своей работы. Но времена меняются, творчество Филонова и его кружок всё чаще подвергаются критике. Власти уже не нужны эксперименты, ей не требуется новаторство и прорывы в иные миры, наступает эпоха «сталинского классицизма», куда Филонов явно не вписывается. Знаковое событие – запрет выставки в Русском музее, экспозиция которой уже была подготовлена. Филонов столкнулся с той же бюрократией от искусства, как и во время своей учебы. Вот только до революции никто не мешал ему устраивать выставки, а новая власть, сначала благоволившая авангарду, узурпировала право определять, кто нужен публике, а кто нет. Не нужен – это в лучшем случае, часто речь шла о «вредности» и «контрреволюционности». Многие ученики Филонова оказались в заключении, сам художник был лишен возможности не только выставляться, но и подвергся своего рода запрету на профессию: многие его работы, сделанные на заказ, были выполнены по договоренности с его знакомыми, которые ставили свои имена, тем самым давая возможность Филонову хоть какого-то заработка. Утопия пролетарского искусства, который Филонов был предан, сыграла с ним злую шутку. Талант художника не мог принять новых норм, навязываемых сверху, а не выраставших органично. Идти против провозглашаемой им «органики» – значит предать дело и смысл всей своей жизни. Филонов остался верным пролетарскому искусству, как он его понимал. И тем жизненным принципам, которые вытекали из этого понимания. Так, он считал, что его произведения принадлежат пролетариату и не могут быть проданы, лишь подарены музеям. Он умер в нищете и голоде в осажденном блокадном Ленинграде в 1941 году. Многие художники-авангардисты, достигшие успеха, частенько поддавались соблазну коммерциализации творчества (Пикассо, Дали). Филонова этот соблазн миновал. Источник:
|
ПОЛИТИКА | ЭКОНОМИКА | ОБЩЕСТВО | ПРОИСШЕСТВИЯ | КУЛЬТУРА | СПОРТ | МЕДИА | В МИРЕ | АВТО | ТЕХНОЛОГИИ |
Фоторепортажи | Видеосюжеты | Комментарии | Погода | Работа | Форум | Карта | Подписка и RSS | Реклама| О газете |
Размещение рекламы в газете БРЯНСК.RU: Прайс-лист, тел. (4832) 37-19-38, почта info@briansk.ru Для информационных писем в редакцию: news@briansk.ru | Архивы за 2017, 2016, 2015, 2014, 2013, 2012, 2011, 2010, 2009, 2008, 2007, 2006, 2005 гг. | |||
2005–2015 © Ежедневная интернет-газета БРЯНСК.RU При цитировании активная ссылка на БРЯНСК.RU обязательна Материалы газеты могут содержать информацию 18+ | Открыв данный сайт, Вы соглашаетесь с Правилами cайта (договор-оферта). Если вы не согласны с Правилами, немедленно покиньте сайт! |