Апокриф

Такое ощущение, что в детстве бога не было. Была дача, был лес, какие-то страшные силы в этом лесу, черная рука под кроватью, ландыши на палых иглах, сирень в конце лесной аллеи, даже собачий скелет и череп, прикрученные цепью в ельнике по пути на озеро (казалось, вот самое страшное, потому что – зло, и понятно, что сделанное человеком, очень легко было себя представить этой собакой), даже маньяк был, о котором судачили в одно лето, что он бродит где-то в окрестностях, всех режет (и очень хотелось попасться этому маньяку: даже выходил за калитку в сумерках, смотрел в сгущающуюся сиреневую мглу, сердце замирало, ждал, не дождался).

Но бога – не было.

Объяснений этому можно найти много. Например, что жили в Советском Союзе.
Но ведь была же еще прабабушка.
Которая рассказывала иногда перед сном: «...И полетели синие и розовые голубки, над лесами, над облаками, и видят вдруг с небес, сидит на камне дева Мария, плачет. «Чего же ты плачешь?» – спрашивают голубки. «Как же мне не плакать, – отвечает дева Мария, – украли у меня сына, Иисуса Христа, распяли. И осталась я одна на целом свете».

Из рассказа было понятно, что украли младенчика.
Нехорошо.
Что распяли – еще хуже.
Как это, младенца – и распинать?
(Тут вспоминалась собака на цепи, что она думала, когда ее волокли в ельник, по пути на озеро, как раскорячили на цепи, как оставили ее подыхать, как она выла в ночном лесу.)

Это было неприятно и больно.

Но из этого всего также следовало то, что укравшие – плохие люди, разбойники, а сама бабушка верит в какого-то бога-ребенка. Он заслужил.
И теперь у него все хорошо.
Потому что детей убивать нельзя. (Ну кроме меня, разумеется. Но я, что называется, и не претендую. Стою себе у калитки, сирота сиротой, жду-пожду, когда наконец по мою душу маньяк придет. А он все не идет. Холодает. Вот ведь скотина.)

Но бабушке мои ожидания не указ.
Она может жить по-своему.

И поэтому тому ребенку (по бабушкиной версии) за все муки, его и матери, за все несправедливости и обиды – после похищения и глумления – построили храмы, стали в него верить, а он всем с облака помогать. Ему даже Пасху с куличами и яйцами посвящают.
Приятно было думать, что бабушкина религия – оплакивать ребенка. Все было логично и даже красиво.

Но в любом случае ни этот мальчик (я никого на облаке не видел), ни какой-нибудь более древний бог (например, неизвестный тогда мне Сварог или Хорс, которые, если б знал, показались бы мне тогда убедительней, так как верхушки деревьев ночью были живыми и разговаривали) в мире не присутствовали.

Я даже их ни разу не заподозрил.

И это было странно.
И показательно.

....Я не знаю, какой опыт был у детей, которые, например, жили в настоящей верующей семье (надо спросить), но мой детский опыт говорит: мир был огромен, многослоен и загадочен. Но он был безначален. Не было в этом мире никого. Сверх нас. И ничего ужасного в этом не было.

Это желание, чтоб кто-то конкретный был, вообще подозрительная вещь.

Все, наверное, помнят, как в 5–6 лет человек вдруг просыпается с похолодевшим от ужаса животом и понимает, что когда-нибудь он умрет. До этого он никогда не думал об этом. И пришло это понимание внезапно, без всяких свидетельств. Не обязательно было видеть, как хоронят кого-то или как убили птицу. Это просто являлось. Как данность.

Страх был так огромен, а бездна в животе так бездонна, что человек 5–6 лет начинал кричать.
Кричал он страшно и долго, успокоить его можно было только какой-то откровенной чушью, через пень-колоду и, в общем-то, не навсегда. Приступ через некоторое время повторялся. И человек понимал, что рано или поздно его тело погибнет.

То есть, иными словами, смерть в мире есть.
И она жила с этого дня в животе как иголка.

Но я ни разу не просыпался среди ночи в 5–6 лет – с криком, что бога нет.
И с радостно бьющимся сердцем, что он есть, – тоже не просыпался.

...Бог появился потом. Его просто пришлось придумать.
На него – согласиться.
Ребенок-мальчик для меня не работал, и его пришлось переделать в отца.
И этот бог переливался, а иногда мерцал, то исчезая, то проявляясь во вполне тривиальных формах.

Чтобы потом стать – чистым сиянием.
И можно было просить, угрожать, соблазнять, обещать и советоваться.
А через несколько десятилетий и это ушло.

И я опять слышу только древесный шум. Что-то гудит и опять исчезает. И опять гудит – и опять оставляет меня одного. Но пожаловаться – некому. И некого упрекнуть.
Я ведь даже не знаю, как «это» звать по имени. И никакие чужие имена «этому» не подходят

Но если уж кого-то упрекать, пусть понарошку, то вот я подумал сейчас, что тогда, ночью (в ту мою пяти-шестилетнюю воробьиную ночь), моим родственникам, когда я кричал и бился, нужно было придумать какие-нибудь более достойные слова утешения.

Ни про таблетки, которые изобретут, ни про успехи научной заморозки, ни про то, что если я буду хорошим мальчиком и т.д. А про что-то другое.

(...Я тут пытался наспех объяснить это «другое», когда написал «Лес в телефоне». Написал и получил результат через несколько дней: «Мне не понравилось. Людям нечего процитировать». Неудивительно.)

В общем, я сам не уверен, что меня бы тоже утешило в шестилетнем возрасте это «другое». И что если бы у меня на руках плакал отчаявшийся дошкольник, то я бы тоже не стал бы городить какую-нибудь пургу про таблетки и встречу с мамой на небе.

Ну разве что про бессмертную душу...

«Ты будешь ветром».Вряд ли это кого-то утешит…

Но все равно меня не покидает ощущение, что в детстве мы были смелее. И как-то честнее. В онтологическом смысле. Умели выходить за калитку.

Ну я по крайней мере.

...И темный лес на фоне более светлого неба шумел ночью и говорил со мной на страшном, огромном и сладком языке. И мир был безначален. И никто не был ни в чем виноват. И я был свободен.

И даже встречать маньяков – в сумерках – было смешно. В детской майке и синих колготках («в комботках», как говорила прабабка).

(Эх, условный дядя Миша – или дядя Вася, как там тебя? – прощай. Не лежать мне во рву не кошенном, в овраге июньском, в канаве, в крапиве, с розовым голубком на груди юным барабанщиком в одном сандалии на рассвете. Не спать мне как ангел. Не стал ты моим разбойником. Не нанес три удара. Не перерезал горло. Никто не оплакал меня. И никто не посвятит мне теперь ни кулич, ни пасху. Будь ты за это проклят.)

...Кстати, о голубках.

Вот этот апокриф бабы Таты про голубей – синего и розового... Я никак потом не мог найти ничего подобного. Смотрел апокрифы. Но они были какие-то монашеские, мужские, спорили между собой.

А вот такой простонародной чудесной ерунды, такой очевидной сказки про раскрашенных дешевой пряничной глазурью голубей – не было.

И тут в блоге поэта и писательницы Янины Вишневской увидел (даже не поверил сначала) записанный с забытого листка, набранный с голоса непонятно какой деревенской старухи текст. Голубей там не было, но тесто, на котором этот текст был замешен, было то самое. Родное, потерянное, пряничное.

...Как-то в последнее время некоторые вещи стали ко мне возвращаться. Даже странно.

сон пресвятой богородицы

дева Мария, где ты спала ночевалав городе Ерусалиме у истинаго Христау Иана Златоустамало мне ноченьки спалосямного во сне виделосьвидела я сон страшный и ужасныйчто будто бы Христа бога породилав белую пелЕну пеленалаи нетленною ризой прикрывалапришёл чудо жид Иудавзял Христа с престолаи понёс на три золотые золотницыпервое дерева второе кедра третье кипарисоваяистинаго Христа распиналина распятиих прибивалиангелы прилеталигорячую кровь выпускаличарочки подставлялис этой страстью с этим ужасомстали лес поля и горыходит мать Мария по гореплачет и рыдает о своём сынебожья плачь моя мать не плачья вознесу тебя на небесая вознесу тебя к моим божьим мыслямкто эту молитву знаеттот три раза в день прочитаеттого господь не забудети никто лица белого не охУлитаминь

Можете цитировать.

БРЯНСК.RU

Источник: Взгляд

---

Два тунеядца напали на пенсионера в подъезде его домаВ Брянской области катастрофически не хватает рабочих рукАвтоинспекторы просят брянцев жаловаться на плохие дорогиНе забудем! Не простим!Главой Стародубского района избран Владимир КовалевНа ярмарках выходного дня брянцы расхватали картофельБрянская красавица и ее жених предстали перед судомБрянские любители роскошных авто заплатят 17 миллионов рублейНа выборах губернатора Брянской области победил БогомазВ Советском районе Брянска запланирован ремонт дворовСражаться за губернаторское кресло продолжат три кандидатаРоскомнадзор начал охоту на мат в СМИДенину предъявлено обвинение в злоупотреблении полномочиями